Бывают дни, когда меня мало. Мало настолько, что я могу поместиться в ладони. Так мало, что я перестаю сопротивляться разуму, который неудачно маскируется под совесть, засыпая меня буквами вопроса «Разве так можно?», и сравнивает с людьми, судьбы которых достойны аплодисментов даже на небесах.
«Я – не герой», – это все, что могу тихо ответить… поэтому положите меня, маленькую, на подушку и оставьте одну. Одна – это не одиночество и не скука. Одна – это единственный способ вернуть себе свою высоту.
Бывают дни, когда не хочу загружать даже стиральную машину… потому, что постиранное белье может потом пролежать еще неопределенное время чистым, мокрым и мятым, терпеливо выглядывая из круглого окошка (и все равно отправится на повторное полоскание). В такие дни надеваю носки мужа (потому что свои чистые уже закончились), выбирая те, которые меньше по размеру на внешний вид, надеваю его свитер и шатаюсь по квартире в полной бездеятельности и честной лени. Мне не хочется мыть голову и открывать баночку с кремом для лица. Включаю чайник, но так и не завариваю чай. «Бездарно проведенное время» могло бы стать прекрасным отдыхом, если бы не томные угрызения совести и все то же СРАВНИ, от которого не спрятаться даже под одеялом, укрывшись с головой. В такие дни благодарна, что в моей тумбочке на кухне есть пачка макарон для детей, потому что больше не в силах ничего приготовить. Мне кажется, повисну на краю огромной кастрюли, как над пропастью, держась из самых последних сил… В такие дни время быстрее обычного крутит стрелки по кругу… и я, больше обычного, оправдываюсь, пытаясь замедлить их бег.
В такие дни я – маленькая, и хочу, чтоб мою маленькую ручку взяла большая рука и отвела к витрине с маленькими пирожными, на верхушке которых – по маленькой вишенке. А я буду стоять и выбирать. А потом большие руки развяжут мою шапку с маленьким помпоном и, усадив за стол, поставят передо мной это пирожное с вишенкой.
«Мама! Мааааам??! МАААМ!!!» – доносится из коридора голос восьмилетнего мальчика, который одновременно закрывает входную дверь и снимает сапоги, не расстегивая, на бегу.
Кто здесь?! Это точно мне??! Я – мама?!
Подождите(!), я не успела доесть вишенку от пирожного: застыла с ней, держа в руке, над открытым маленьким ртом.
Иногда мне кажется, что рано стала матерью.
26 – совершенно несерьезный возраст для материнства. В 34 умею ухаживать за детьми, заботиться о них, иногда даже кажется, что умею воспитывать и любить.
Все чаще думаю о том, что быть родителями – это не врожденная потребность, а талант. Это ВЫСОКОЕ мастерство. А я ведь сижу в большом свитере и носках на 5 размеров больше… и в такие дни мне целой жизни мало, чтобы стать БОЛЬШОЙ.
