Лейла красила губы красной помадой (она всегда выбирала ярко-красный). Почему женщины думают, что красные губы привлекают мужчин? Кто сказал, что это красиво? Эва крутила карандаш, зажав его между указательным и средним пальцами. Она не любила красный цвет. Ни в интерьере, ни на лице. Слишком кричит. Кричит о ненастоящем. Больше о мечтах и о желаниях, пытаясь привлечь внимание, что-то доказать. Никогда не признавалась в этом другим женщинам – пусть красят, если хотят (бессмысленно потраченное время – слушать доказательства обратной точки зрения в таком неважном вопросе). Она любила французский маникюр и просто губы. Губы, которые можно целовать в любой момент, и они не кажутся чужими. Но, с другой стороны, ей нравилось выделять глаза, достаточно ярко подчеркивать глубину оттенком графита. Для кого-то это может быть тоже не о настоящем.
Лейла выкрашивала губы, как на собственную свадьбу, которую будет снимать лучший фотограф мира, и только портретами… Забавно было за ней наблюдать. Десять минут на губы. На ее стол Берта положила бумажный пакет. Эва засмеялась, фиксируя эмоции на лице подруги. Пожала плечами, уловив ее разочарованный взгляд, сказала:
– Обед… но можешь отдать свой круассан с хрустящей корочкой кому-нибудь другому.
Лейла закрыла зеркало и резко вытерла губы бумажной салфеткой, будто пыталась отомстить самой себе. Открыла пакет и достала двумя пальцами свежую выпечку, понюхала и, рассматривая спираль круассана, сказала:
– Как несправедливо работать в здании, по соседству с которым кондитерская! Эва, как ты можешь такое не есть?! Вдвойне несправедливо еще и работать с такими сотрудниками, которые питаются пыльцой и собственными текстами.
– Не идеализируй меня, все зависит от дня цикла, сама знаешь. Предпочтения женщины подчиняются другим законам, которые не подчиняются, в свою очередь, здравому рассудку.
– Это точно, – облегченно вздохнула Лейла, – люблю когда ты говоришь что-то такое, что доказывает твое земное происхождение. Меня это успокаивает.
В этот момент девушка с белыми волосами засмеялась, выглядывая из-за монитора своего компьютера.
Эва улыбнулась, вернулась к работе.
Телефон показал непрочитанное сообщение: «Как ты?»
«Начинаю привыкать к этим стандартным вопросам. Не зная, на какую чашу весов положить перышко, чтобы нарушить равновесие и перевесить, – хорошо это или бежать», –подумала Эва.
Как я? Такой маленький вопрос, на который любая женщина может отвечать полдня.
«Спасибо, хорошо», – удобно ответить так. Чтобы коротко и ни о чем конкретном. Почему он спрашивает? Как ответить, если человек про тебя не знает почти ничего, а ты даже не видела его лица. Встреча текстом. Она самая загадочная. За текстом – бесчисленное количество вариантов внешности и черт характера, преследуют твои вопросы.
Кто ты, что ты и о ком ты? Зачем ты и почему? Если бы людям сразу давали по списку ответы на каждый вопрос, они бы бежали, не оглядываясь, в неизвестном направлении, стреляя себе в висок на бегу словами «не надо, не хочу!». Бежали от себя, от жизни, от опыта и чувств, ради которых, собственно, и задают эти вопросы. Спроси любого «кто ты?». Услышишь ответ в одно слово – имя. Не пол, профессию или фантазии. Просто имя, которое подразумевает набор внешнего, внутреннего, прошлого и придуманного для будущего – слишком большой объем информации. Ответом является жизнь, но всегда хочется подробностей. Она тоже знала только имя. Обычное мужское имя – Алекс. И очень хотела деталей. Поэтому отвечала.
Эва не страдала от нехватки внимания со стороны противоположного пола. Ее муж – мужчина, который был создан для нее по индивидуальному и специальному заказу. Абсолютное попадание. После замужества она вообще не замечала других мужчин, смотав в клубок нить прошлых разочарований и попыток доказать то, что, в принципе, никому не интересно. А сейчас было интересно. Какой он, тот, который пишет «доброе утро»? После его слов утро становилось добрее. Почему – опять вопрос.
Эва посмотрела на стол напротив: Лейла опять красила губы, готовилась как минимум к выходу на красную дорожку в Голливуде.
«Как интересно быть женщиной. Сколько занятий и ритуалов можно придумать и занести в графу «быть лучше». И мужчины нам все прощают», – думала Эва, смотря на Лейлу. Подруга заметила ее взгляд и сказала, не отрываясь от процесса создания неземной красоты:
– Не смотри. Один. Я съела один круассан. Кстати, я записалась на йогу. Завтра начну.
Эва улыбнулась. А девушка с белыми волосами опять рассмеялась. Берта была совсем другая. Она не красила губы, как и Эва. Но любила очень сладкие духи и белый цвет волос. Пепельный блонд был для нее вершиной совершенства женской красоты, неестественный, как и приторные ароматы, от которых хотелось закрыть нос. По запаху можно было всегда определить, что Берта в офисе. Шлейф тяжелых липких нот ее духов стойко держался до конца рабочего дня, цепляясь за все предметы интерьера. Эве казалось, что запах концентрировался облаком возле ее рабочего места: не могла привыкнуть к этому испытанию, поэтому всегда открывала окно (к счастью, ее стол был именно возле большого окна). Хорошо, что она может посещать редакцию в свободном графике и вести параллельно другие проекты. Иначе неминуемая гибель от удушья ей была обеспечена уже через пару недель.
«Спасибо, хорошо», – написала ответ ему. И встала из-за стола. Свобода (не только в работе) для Эвы была главным условием ее жизни. Пусть даже иллюзия свободы (в этой реальности понятие свободы размыто до неузнаваемости). Люди не свободны от старости, войны, природных катаклизмов, чувств и болтовни разума, к которому душа прикована неподъемной цепью. Все равно Эва носилась с воображаемым флагом, на котором звучало free, несла его впереди себя, а в трудные моменты волочила позади, но никогда не бросала. Неизлечимо свободная внутри, снаружи раздражала многих. От этого страдала, но не сдавалась. Наступает момент, когда, в общем, уже не важно, кто и что о тебе думает, когда твоя жизнь становится только твоей, и, даже если ты не прав для кого-то, ты остаешься прав сам для себя. Этот момент у Эвы наступил слишком рано, поэтому многие не любили ее.
«Напишет ли он еще и когда?» – с этого и начинается плавное, но непрерывное падение в эмоциональную зависимость. Здесь еще пока держишь свой флаг, но стоишь на развилке между настоящими и придуманными отношениями. Часто женщина теряет свободу, когда взаимодействует не с реальным мужчиной, а переходит в отношения с виртуальным персонажем. Придумывает за него причины, обстоятельства или условия. Строит стратегии и тактики, забывая о главном – значительная часть энергии уходит на поддержание несуществующих отношений, когда начинаешь привыкать к фоновому состоянию внутренней тревоги, смешанной с ожиданием.
– Ты уже уходишь?! – почти одновременно спросили разные одинаковые женщины.
– Необязательно иметь в собственности то, что нравится. Иногда можно просто наслаждаться прекрасным со стороны, соприкасаясь с ним время от времени, – сказала вслух Эва продолжение своих мыслей.
Берта смотрела на Эву, совершенно не понимая ее:
– Ты о чем?
– Например, о море.
Берта посмотрела на Лейлу, которая прокомментировала, показывая вторым надъеденным круассаном на Эву:
– Вот люблю ее… эту сложную женщину.
– Девочки, вам не кажется, что владение предполагает ответственность за объект владения и связанную с этим необходимость постоянного контроля? Контроль – это не о свободе…
Блондинка снова спряталась за компьютер, а Лейла утвердительно кивнула и откусила еще раз то, что превращается в сантиметры и не любит покидать женское тело в области талии, ответила:
– Необходимость контроля забирает много энергии, а не калорий, к сожалению, и поэтому не делает сам процесс наслаждения прекрасным.
Эва засмеялась:
– Не скучайте. Завтра прилечу.
Закрыла ноутбук, надела маленькую сумку через плечо и вышла из комнаты. По дороге к лифту проверила телефон, маскируя начинающуюся зависимость под безобидный
интерес.
Из романа «Море»
© Anna Enbert 2018
